Николай Ильич смотрит из кухонного окна 16-го этажа в хмурую городскую даль. Солнце ещё не взошло, но сильно светлей и не станет – небо до самого горизонта затянуто тёмными неподвижными тучами. Между ними и мокрыми крышами ветер гонит клочья белёсых облаков. Николай Ильич втягивает голову в плечи, тихонько, чтобы не разбудить дочь и зятя, похищает из уборной рулон бумаги и покидает квартиру.
Когда-то раньше, когда в тени кривого деревянного гриба детской песочницы помещались они оба – он, мальчик Коля, и соседская девочка Маша, солнце светило не переставая. Жаркий песок забивался под обломанные ногти, на лавке бренчал гитарой старший брат. Маша смеялась и трясла белыми волосёнками. Коля знал, что очень любит Машу и немного – мороженое.
Уже не так раньше Маша сильно выросла и училась в параллельном 6-ом классе. Они с подружками шушукались по углам на переменах, провожая длинными взглядами восьмиклассников. Старше ребят в школе не было. Коля здорово любил футбол и немного – Машу.
Потом она писала письма в армию, одним предложением и без знаков препинания. И он очень ждал эти неграмотные письма. Когда вернулся, они поженились. Он обожал их дочь и немного – пиво.
Как-то между делом дочь выросла и вышла замуж, переехала в Город. Николай Ильич и Маша сиживали вечерами на залитом солнцем огороде и беззаботно смотрели, как лихие сороки воруют урожай. Николай Ильич любил огородничать и ещё – вздремнуть.
«Что дед, пенсию вам нормально прибавили?»
Николай Ильич, оказывается, едет в автобусе. На сиденье напротив - парень лет двадцати пяти, к нему жмётся смешливая подружка в короткой юбке.
«А?..»
«Я говорю – питаешься хорошо! Без бумаги – никуда!», парень указывает глазами на живот Николая Ильича. Тот опускает глаза и видит, что сидит с рулоном туалетной бумаги в руках. Краснеет, прячет его под полу пиджака. Девушка прыскает в плечо парня, парень покровительственно прижимает её к себе. По испорченному клеем от рекламы окну дождь гонит кривые ручейки. Николай Ильич разглядывает их до конечной остановки.
Николай Ильич не всегда помнит, как его зовут и где он живёт. Это ничего… Но сегодня низкое небо так давит, ему обязательно надо увидеть искорки в Машиных глазах – последнее, что он любит. Когда весь рулон изорван и вымочен, он насухо трёт рукавом портрет на светло-сером камне. И пару секунд, пока дождь опять не намочил тонкие линии, видит искорки.
Вечером, когда вода прижимает небо совсем близко, дочь снова забирает отца обратно в Город.
